БАРОН УНГЕРН

«Бог Войны», «Самодержец пустыни». Так его называли. Имя легендарного барона Унгерна до сегодняшнего дня воспринимается далеко неоднозначно даже сторонниками Белого движения. Познакомимся ближе с этим действительно неординарным человеком вписавшим свою яркую страницу в историю Гражданской войны в России в 1917-22 годах.

Барон Роман Федорович Унгерн фон Штернберг родился, по его личным утверждениям, в 1886 году в Австрии в городе Граце. Род Унгерн-Штернбергов был старинным и славным на ратные подвиги. В жилах предков барона текла кровь гуннов, германцев и венгров. Это был очень воинственный род рыцарей, склонных к мистике и аскетизму и с их жизнью связано немало легенд. На гербе барона лилии и звезды были увенчаны девизом: «Звезда их не знает заката». Итак, рожденный в дворянской семье лифляндских помещиков, маленький Роман с раннего детства оказался предоставленным самому себе. Его мать – молодая вдова, вторично выходит замуж и, по всей видимости, мало интересовалась сыном. Роман, оставаясь верным традициям предков, с детства мечтает о войне и подвигах, путешествиях и приключениях. Романа определяют в петербургский Морской корпус, что указывает ему будущее морского офицера. Однако с началом русско-японской войны он бросает корпус и поступает вольноопределяющимся в один из армейских пехотных полков, с которым проходит рядовым всю кампанию. В Петербург Роман Федорович возвращается неоднократно раненым и с солдатским Георгием на груди. Устроенный родственниками в Павловское пехотное училище в Петербурге, барон с большим трудом оканчивает его. Дело заключалось в том, что юнкер Унгерн фон Штернберг не выносил строгой дисциплины училища и обладал не лучшим характером – вспыльчивым и неуравновешенным. Выбор полка, также был несколько странен для выпускника знаменитого училища – Амурский казачий полк, расположенный в Приамурье. Безусловно Роман Федорович не был создан для размеренной службы…В полку барон пробыл недолго. Любящий выпить и побуянить, Унгерн поссорился с одним из сослуживцев и ударил его. Оскорбленный офицер шашкой ранит его в голову. След от этой раны остался у барона на всю жизнь, постоянно вызывая сильнейшие головные боли, что, несомненно, периодами отражалось на его психике. Вследствие ссоры оба офицера вынуждены были покинуть полк. Возвращаясь в Центральную Россию, Унгерн принимает решение в своем духе – проделать путь от Владивостока до Харбина верхом в сопровождении охотничьей собаки. Живя охотой и продажей убитой дичи, Унгерн около года проводит в лесных дебрях и степях Приамурья и Маньчжурии.

Начавшаяся Монголо-Китайская война застает его в Харбине. Конечно, Унгерн не остается в стороне и, предложив свои услуги монголам, командует их конницей. С началом Первой мировой войны(1914год) Унгерн вступает в 1-й Нерчинский казачий полк, который зимой 1916 года принял барон Врангель. В чине подъесаула Унгерн командует 5-й сотней полка, проявляет чудеса храбрости, получает орден Св.Георгия, Георгиевское оружие, четыре ранения в течение одного года и ко второму году войны представляется уже к чину есаула. Врангель оставил интересные воспоминания об Унгерне: «Такие типы, созданные для войны и эпохи потрясений, с трудом могли ужиться в обстановке полковой жизни. Обыкновенно, потерпев крушение, они переводились в пограничную стражу или забрасывались судьбою в какие-либо полки на Дальневосточную окраину или Закавказье, где обстановка давала удовлетворение их беспокойной натуре…Среднего роста, блондин, с длинными, опущенными по углам рта рыжеватыми усами, худой и изможденный с виду, но железного здоровья и энергии, он живет войной. Это не офицер в общепринятом значении этого слова, ибо он не только совершенно не знает самых элементарных уставов и основных правил службы, но сплошь и рядом грешит и против внешней дисциплины и против воинского воспитания – это тип партизана-любителя, охотника-следопыта из романов Майн-Рида. Оборванный и грязный, он спит всегда на полу, среди казаков сотни, ест из общего котла и, будучи воспитан в условиях культурного достатка, производит впечатление человека совершенно от них отрешившегося. Тщетно пытался я пробудить в нем сознание необходимости принять хоть внешний офицерский облик. В нем были какие-то странные противоречия: несомненный, оригинальный и острый ум и, рядом с этим, поразительное отсутствие культуры и узкий до чрезвычайности кругозор, поразительная застенчивость и даже дикость и, рядом с этим, безумный порыв и необузданная вспыльчивость, не знающая пределов расточительность, и удивительное отсутствие самых элементарных требований комфорта. Этот тип должен был найти свою стихию в условиях настоящей русской смуты. В течение этой смуты он не мог не быть хоть временно выброшенным на гребень волны и с прекращением смуты он также неизбежно должен был исчезнуть».

В начале 1917 года есаул Унгерн был делегирован с фронта на съезд Георгиевских кавалеров в Петроград. Однако дальше Тарнополя Роман Федорович не уехал. В этом городе, изрядно напившись, он избил не предоставившего ему квартиры комендантского адъютанта и попал под арест. Впоследствии он вспоминал: «Я выбил несколько зубов наглому прапорщику». Но полагалось барону за эти «несколько зубов», также несколько лет крепости. Барон Врангель употребил все свое влияние, чтобы Унгерн отделался как можно более легко. Из тюрьмы он выходит уже после февральской революции с отчислением от службы в «резерв чинов». После провала выступления генерала Корнилова, 31-летний Унгерн устремляется к своему однополчанину – есаулу Семенову, который формирует в Забайкалье добровольческую часть для борьбы с красными. По прибытию в отряд Семенова, Унгерн получает назначение коменданта железнодорожной станции Хайлар, что стояла городом на одноименной реке китайской территории. Здесь Роман Федорович становится военным советником монгольского князя Фушенге, состоящего на службе у атамана Семенова. Князь командовал отрядом в восемьсот всадников самого дикого и боевого племени Внутренней Монголии – харачинов. Год назад они били войска правительства Урги (Улан-Батор), среди которых был ранен пулеметчик Сухэ-Батор, будущий председатель Монгольской Народно-Революционной партии. Распоряжаться отпетыми головорезами мог только такой человек как барон Унгерн. Высок был авторитет барона и среди японских офицеров. Они быстро уловили его неподдельный интерес к Востоку, знание буддизма, полное отсутствие симпатий к Западу. Унгерн заявлял, что Япония способна противостоять как американскому и европейскому империализму, так и русскому большевизму. Русский офицер Унгерн, монархист до мозга костей, шел полностью в русле японской политики в отношении Китая. Он утверждал, что восстановление свергнутой в Китае императорской династии Цинь является «волшебным ключом к будущему всего человечества, центральной нотой вселенской гармонии».

После взятия Семеновым Читы в 1918 году, Унгерн размещается неподалеку в старинном забайкальском поселении Даурия и приступает к формированию своей знаменитой Азиатской конной дивизии. Основу этого соединения составляют бурятские и монгольские всадники. На штабные должности и в артиллерии ставят преимущественно русских офицеров, также открывается школа для подготовки офицеров из бурят и монгол. Средства, отпускаемые атаманом Семеновым на формирование дивизии, были ничтожны и, Унгерн прибегает к широким реквизициям. Роман Федорович остается, верен себе и ничьей власти над собой не признает, включая ближайшее окружение самого Семенова. Да и сам атаман, хорошо зная сослуживца, по пустякам его не тревожит. Унгерн строго отлаживает быт дивизии с мастерскими, швальнями, электростанцией, водокачкой, лазаретом и тюрьмой. Совершенно неожиданно любивший выпить Унгерн сделался трезвенником и раздражался далеко слышными застольями Семенова в Чите, который праздновал победы над красными. В его крепости Даурия, как в рыцарском замке с беспощадным хозяином, было не до пьянства. За дисциплинарный проступок здесь могли забить насмерть. Приводили наказание в исполнение китайцы с помощью березовых палок, которыми наносили до двухсот ударов. Говорили, что Унгерн не скрывал своей симпатии к палочной дисциплине и мог выпороть даже офицера. При этом справедливость у потомка рыцарей была поистине железная: он мог приказать утопить офицера за то, что тот подмочил при переправе запасы муки и заставить интенданта съесть всю пробу недоброкачественного сена. Рядовые же казаки уважали его за заботу как в бытность командиром сотни в Нерчинском полку, так и командиром дивизии. За эту заботу 32-летний командир Азиатской дивизии получил прозвище «дедушка».

В ноябре 1918 года барон Унгерн фон Штернберг получает из рук атамана Семенова генерал-майорский чин. Приезжавший в то время в Даурию корреспондент Грайнер так описал свои впечатления об Унгерне: «Передо мной предстала странная картина. Прямо на письменном столе сидел человек с длинными рыжеватыми усами и маленькой острой бородкой, с шелковой монгольской шапочкой на голове и в национальном монгольском платье. На плечах у него были золотые эполеты русского генерала с буквами А.С., что означало «Атаман Семенов». Оригинальная внешность барона озадачила меня, что не ускользнуло от его внимания. Он повернулся ко мне и сказал, смеясь: «Мой костюм показался вам необычным? В нем нет ничего удивительного. Большая часть моих всадников – буряты и монголы, им нравится, что я ношу их одежду». Кроме беспощадного отношения к своим подчиненным, Унгерн периодически объявляет войну спекулянтам, проституткам и пьянству, перевоспитывая этих людей в своей даурской тюрьме до потери сознания. Сам Роман Федорович говорил на этот счет: «Некоторые из моих единомышленников не любят меня за строгость и даже, может быть, жестокость, не понимая того, что мы боремся не с политической партией, а с сектой разрушителей всей современной культуры…Почему же мне не может быть позволено освободить мир от тех, кто убивает душу народа?…». А по вечерам в одиночку барон прогуливался верхом по сопкам вокруг Даурии, откуда то и дело слышался жуткий вой волков и одичавших собак… После поражения войск Колчака и Семенова на Дальнем Востоке, генерал Унгерн выдвигается в новые могущественные вожди. Еще в августе 1919 года он женится на китайской (маньчжурской) принцессе, дочери сановника «династической крови», которая после крещения получает имя Елены Павловны. Унгерна в этом браке интересует только родство с величайшей из восточных династий Цинь. После свадьбы Елена Павловна отбывает в родительский дом, а барон остается в Даурии. Незадолго до своего легендарного похода в Монголию, Унгерн расторгает брак, чтобы принцесса не осталась вдовой.

В октябре 1920 года части атамана Семенова терпят поражение по всему фронту, а на Даурию наступают красные партизаны Лебедева. Под рукой барона 800 казаков и шесть пушек. Свергнутому китайцами монгольскому правителю Богдо-гэгену командир Азиатской дивизии направил письмо: «Я, барон Унгерн фон Штернберг, родственник русского царя, ставлю целью, исходя из традиционной дружбы России и Монголии, оказать помощь Богдо-Хану в освобождении Монголии от китайского ига и восстановлении прежней власти. Прошу согласия на вступление моих войск в Ургу». Богдо-гэген ответил согласием, и, Азиатская дивизия стремительно движется к Урге присоединяя по пути части монгольских князей и добровольцев. Генерал Унгерн шел на восьмитысячный китайский гарнизон во главе лишь нескольких сотен своих воинов, чтобы хотя бы над Монголией реяло белогвардейское знамя. Вечером 27 октября 1920 года Унгерн подошел к пригороду Урги Маймачену и той же ночью в одиночку перебрался через крепостную стену на разведку. Утром китайцы атаковали части барона с трех сторон. Отчаянное сопротивление окончилось отходом и потерей почти всей артиллерии. Унгерн обходит Ургу с северо-востока и идет на штурм. В городе окопалась восьмитысячная, прекрасно вооруженная регулярная китайская армия, но несколько сот оборванных, голодных всадников Унгерна с одним орудием и пулеметным взводом бросились вперед. Штурм был отбит, но на следующий день сотни барона спешились и снова пошли прямо на пулеметы китайцев. Казаки падали, откатывались назад, но снова вставали в беспрерывные атаки. В этом было что-то демоническое и очень напоминающее штурм Екатеринодара Добровольческой Армией генерала Корнилова. Роман Федорович был всегда в самом пекле, идя в атаку без оружия: лишь монгольский ташур – камышовая трость в руке. Барон сек ташуром пытавшихся лечь и спотыкавшихся в атаке. Унгеровцы сбили китайскую пехоту с позиций и погнали к храмам монастыря Да-Хуре. Однако свежее подкрепление решило исход дела в пользу противника. Азиатская дивизия, потерявшая половину своего состава, отходила от Урги. С этой поры китайцы стали считать Унгерна ужасным противником. После отхода русских китайцы арестовали Богдо-гэгена, являющегося и главой ламаистской церкви в Монголии – «живым Буддой». Тогда барон объявляет освободительную войну от интервентов религиозной – за защиту Желтой веры. В конце января 1921 года барон Унгерн выработал поистине диверсионный план похищения Богдо-гэгена из надежно охраняемого Зеленого дворца в Урге. Под видом паломников джигиты Тибетской сотни Азиатской дивизии проникли во дворец и вырезали всю охрану без единого звука. Ждавшая сигнала ударная группа бросилась к дворцу и, подхватив «живого Будду» вместе с женой, потащила на выход. А у стен дворца кипел бешеный бой между опомнившимися китайцами и смертниками-тибетцами, прикрывавшими отход. На этот раз уже 12-тысячный китайский гарнизон Урги впал в мистическое отчаяние, после похищения Богдо-гэгена. Тем более что «ужасный барон» вновь стоял под стенами Урги. Вопрос стоял ребром – взять город или погибнуть. В частях барона почти не оставалось продовольствия, кончалась соль, почти все были обморожены, на плечах висели лохмотья…

На рассвете 2 февраля 1921 года началась атака в пешем строю на Маймачен. С другой стороны на пригород ударили эскадроны довоенного товарища барона – генерала Резухина. На следующий день Урга пала. Унгерн становится фактическим диктатором Монголии и получает от Семенова чин генерал-лейтенанта. 15 мая 1921 года в Урге он отдает свой знаменитый приказ № 15 , в котором говорится об освободительном походе на советскую Россию. В приказе Унгерн дает оценку сложившейся ситуации и призывает к беспощадной борьбе с большевиками. Политическое будущее России Роман Федорович видел только в монархии. 21 мая 1921 года Унгерн начал наступление на красные части Суху-Батора. Наступление началось успешно, но из советской России на помощь «монгольским товарищам» приходит экспедиционный корпус в составе 10 тысяч человек, 20 орудий, двух броневиков, четырех самолетов и четырех пароходов. Вся эта масса наваливается на 2700 всадников Унгерна. 13 июня конницу Унгерна зажатую между сопок, начинают расстреливать из пулеметов. Начинается бегство, но на пути бегущих становится «железный барон» с…тростью в руке. Сам получивший пулю в плечо, Унгерн выводит дивизию к реке Иро и спасает от окончательного разгрома. В следующие три недели о бароне ничего не слышно. Но барон в своем лагере на реке Селенга имеет уже две с половиной тысячи бойцов, которых нещадно муштрует. 17 июля 1921 года – Азиатская дивизия снова в бою. Искусно обходя части красного экспедиционного корпуса, Унгерн выходит в Забайкалье, по пути уничтожая 232-й полк красных и мелкие части. Однако красные снова всей массой разворачиваются против Унгерна, и он вынужден снова прорываться в Монголию. Здесь Роман Федорович окончательно осознает, что он последний воюющий белый генерал и, безусловно, обречен на поражение. На военном совете принято решение идти вместе с дивизией в Тибет. Решение вытекало из всех прежних устремлений барона. Если под натиском красного безумия пала Монголия, исполняющая роль внешней стены буддийского мира, то линию обороны следует перенести в цитадель «желтой религии» – Тибет. Однако далеко не всем его подчиненным, включая самых преданных монголов и, ветеранов дивизии, пришлась по сердцу такая идея. Путь был слишком долог и уже без возврата назад. В дивизии созрел заговор. По выходящему из своей палатки Унгерну заговорщики открыли огонь из нескольких револьверов, но он даже не ранен, мгновенно падает, перекатывается и исчезает в кустах. Мятежные офицеры ведут дивизию подальше от места бунта. Вдруг все услышали цокот копыт одинокого всадника. На своей любимой белой кобыле перед частями появляется Унгерн. Сотни неподвижно стоят перед своим командиром. Барон кричит, ругается, приказывает поворачивать. Никто не смеет открыть по нему огонь. Первым выстрелил есаул Макеев со страху, когда барон случайно толкнул его грудью своей лошади. По Унгерну ударили со всех сторон, даже пулеметная команда! Но опять произошло невероятное – в шквале огня белая лошадь вынесла «Бога Войны» на вершину холма и барон канул в долину. Барон скакал к монгольскому дивизиону князя Сундуй-гун, не зная того, что и там ему уже изменили. Монголы ударили по Унгерну из винтовок, но ни одна пуля не тронула его. Когда Роман Федорович подскакал, они пали ниц моля о прощении. Барон только махнул рукой, выпил воды и пошел в палатку спать. Тогда воины князя вползли в палатку, накинули на голову барону тарлык, связали руки и ноги и, отдавая низкие поклоны, с ужасом и благоговением покинули его. Все восемнадцать поколений предков барона погибали только в бою, не попадая в плен, чего больше всего боялся и сам Роман Федорович. Когда монголы набросились на него в палатке, он успел сунуть руку за пазуху, где всегда на этот случай лежал яд, но его не оказалось на месте. Роман Федорович лежал в палатке один до тех пор, пока на него не натолкнулся разъезд красных партизан Щетинкина.

В конце августа 1921 года барона Унгерна допрашивали в Троицкосавске, а затем перевели в Новониколаевск (Новосибирск). Суд состоялся 15 сентября 1921 года в здании загородного сада «Сосновка» и продолжался пять часов при большом стечении народа. В 17 часов 15 минут был вынесен смертный приговор. Наутро генерал-лейтенант барон Роман Федорович Унгерн фон Штернберг спокойно встал перед расстрельным взводом. Он успел выполнить в свою последнюю ночь на земле и свой последний долг – изгрыз зубами орден Св.Георгия, который никогда не снимал с груди, чтобы он не достался красной сволочи. Когда о расстреле барона Унгерна узнал в Урге Богдо-гэген, он повелел отслужить панихиды о «родственнике Белого царя» во всех монастырях и храмах Монголии.

Представитель РОВС-а в г.Киеве Родин Игорь